Директор фонда «Историческая память» Александр Дюков в беседе с историком Александром Колпакиди рассказывает о политическом значении пропагандистских нарративов, внедряемых в общественное сознание в Польше, Прибалтике и на Украине. Официальные власти ряда стран Восточной Европы и бывшего Советского Союза крайне негативно относятся к любой исследовательской деятельности, с фактами и документами на руках ставящей под сомнение официальные версии их историй XX века, густо замешанные на русофобии. Они лежат в основе внешней и внутренней политики, включая репрессии против неугодных. Учреждения, подобные польскому Институту национальной памяти, которым были переданы архивы структур госбезопасности соответствующих стран, используются в качестве идеологической дубины, как это произошло, например, с Лехом Валенсой. Через институты, как через пылесос, проходят практически все ведущие национальные историки, что способствует поддержанию политически мотивированного исторического нарратива.
Историк спецслужб Александр Колпакиди рассказывает об эпизодах сомнительной биографии одного из главарей ОУН-УПА, превозносимого киевским режимом Романа Шухевича. Видный конспиратор и террорист, руководивший убийствами многих украинцев. Оказавшись в конце 1920-х годов в Данциге, он мог закончить немецкую спецшколу, впоследствии он перешёл к созданию разведывательных сетей на Галичине. Впоследствии он немало проявил себя на гитлеровской службе с должности руководителя резидентуры ОУН на Западной Украине. На территории оккупированного Германией Краковского района при участии Шухевича создаётся школа, через которую прошло 12 тысяч человек. История украинского коллаборационизма в годы Второй мировой войны требует дальнейшего изучения, и в первую очередь – на основе документов.
Отгремели сомнительные «торжества», приуроченные к 80-летию нападения Вермахта на Польшу 1 сентября 1939 года. Среди прочего, они запомнились принятием усилиями польского и прибалтийского лобби резолюции Европарламента, в которой в очередной раз уравниваются преступления нацистского и коммунистического режимов. Не обошлось и без очередного муссирования пресловутого «пакта Молотова-Риббентропа» при полном забвении актуального европейского контекста (аншлюс Австрии, Мюнхенский сговор и др.). Историки Александр Колпакиди и Олег Айрапетов оценивают политико-правовые аспекты документа, деликатно умалчивающего о польских и иных восточно-европейских границах после 1945 года, возникших по воле «советского коммунистического режима».
17 сентября 1939 года начался освободительный поход Красной Армии на Западную Украину и Западную Белоруссию, который жители этих оккупированных в 1920 году Польшей земель назвали «золотым сентябрём». К тому времени польское государство уже фактически прекратило своё существование, его лидеры сбежали через Румынию в Лондон, в то время как немецкие войска орудовали в Бресте (захвачен 12 сентября) и во Львове. Директива о начале операции была подписана начальником советского Генерального Штаба Шапошниковым 14 сентября 1939 года. Историки Александр Колпакиди и Олег Айрапетов рассматривают расхожие мифы вокруг событий 80-летней давности, активно подпитываемые историческим невежеством и антисоветской националистической пропагандой. Ничего не говорится о рабочей гвардии, о ревкомах, о восстаниях том, как местные жители поднимали красные знамёна в различных местностях Западной Украины. Подавляющее большинство жителей пребывавших под польским владычеством украинских, белорусских, литовских земель никогда не соглашалось со своей участью. В это же время, многонациональный характер населения этих регионов обуславливал сложность задач, которые приходилось решать новой власти. В Москве не ожидали, что Польша потерпит поражение столь быстро, и неизбежно возникавшие по мере соприкосновения Красной Армии и вермахта проблемы приходилось решать по мере их поступления. Это, как и многое другое, опровергает домыслы о мифическом «сговоре нацистского и сталинского режима», жертвой которого якобы стала «невинная» Польша.
Историки Александр Колпакиди и Олег Айрапетов вспоминают советско-польские отношения и события 1939 года, непосредственно предшествовавшие началу Второй мировой войны в Европе. Их нельзя понять, основываясь исключительно на дипломатической переписке, не имея представления о внутренних механизмах принятия политико-дипломатических решений, подведших в итоге Европу и весь мир к роковой черте. Так, тогдашний начальник польской военной разведки назвал польский же МИД «сборищем снобов и дегенератов». После поддержанного Варшавой аншлюса Австрии поляки попробовали захватить оставшуюся после оккупации Виленского края территорию Литвы с центром в Ковно (в свою очередь, немцы стремились вернуть Мемель, что им удалось в 1939 году). В то же время, основным расхождением Польши и Германии был «вольный город Данциг» с некоторыми квазигосударственными признаками. Пилсудский и его соратники разными способами стремились перевести таможенную унию с Данцигом и его административно-территориальную интеграцию с Польшей. С мая по август 1939 года в результате погромов и полицейских притеснений Польшу покинуло 60-70 тысяч немцев. Наиболее сильная экономически Силезия платила налогов в несколько раз больше, чем Варшава или Краков. Одновременно в дипломатическом диалоге с Берлином польские лидеры всячески поддерживали свои заслуги в «борьбе с большевизмом». В свою очередь, Риббентроп предложил связать через польскую территорию Восточную Пруссию и «материковую» Германию и намекнул на возможный протекторат польских «цивилизаторов» над Советской Украиной. В реальности нацисты собирались захватывать и колонизировать Украину не для поляков, а для себя, о чём их партнёры по переговорам узнают уже совсем скоро…
Историки Александр Колпакиди и Олег Айрапетов рассматривают контекст советско-польской войны 1919-21 годов. В феврале 1919 года польские части через Барановичи начали наступление на Вильно. Советское правительство изначально не оспаривало права бывшего Царства Польского на независимость, однако ультранационалисты из лагеря Пилсудского провозгласили целью создание «Великой Польши» в границах 1772 года. Применительно к Украине и Белоруссии Юзеф Бек говорил о том, что «наши границы на востоке ушли далеко от наших этнографических границ», что соответствует традициям солдатско-шляхетской колонизации. Территориальные претензии к немцам, литовцам и Советской России (около 200 тысяч квадратных километров с населением около 20 млн. чел.) привёл к ряду приграничных столкновений и кровопролитных войн. Помимо захвата Вильно, в 1919 году польские вооружённые формирования дважды пытались захватить Данциг с 95% немецкого населения. Тяжелейшее внутреннее положение Советской России в 1919-20 гг. позволяло Пилсудскому при поддержке государств Антанты наращивать территориальные захваты и устраивать провокации, наподобие расстрела миссии советского Красного Креста. Политическое и экономическое соглашение с «правительством» Петлюры предполагало «особые права» Польши, что смутило даже многих украинских националистов. Неудачный для Советской России заключительный этап советско-польской войны привёл к подписанию Рижского договора 1921 года, согласно которому Западная Украина и Западная Белоруссия до 1939 года оказались в составе Польши. Актуальная внешняя политика опирающейся на США и НАТО постсоциалистической Польши актуализирует уроки истории.
